Лауреат премии Президента России в области науки и инноваций для молодых учёных за 2015 год, член Координационного совета Дмитрий Копчук о работе в науке и перспективах исследований

Дмитрий Копчук — молодой химик, уже прославившийся на всю страну своим изобретением. В этом году он получил премию от главы государства за создание молекулярных сенсоров и разработку «Триазавирина». Как и многие ученые, Дмитрий Копчук увлеченно рассказывает о своем изобретении, но неохотно строит гипотезы о будущем молекулярных сенсоров в России.

Об «электронном носе», борьбе с терроризмом и собаках

Работа над сенсорами для детектирования нитроароматических веществ началась в 2011 году. Некоторые наработки уже были у моего руководителя Григория Зырянова (доцент кафедры органической и биомолекулярной химии ХТИ УрФУ, — прим. ред.). Если говорить о наших предшественниках в мире, то профессор Тимоти Свагер из Массачусетского технологического университета занимался и до сих пор занимается сходными приборами. Однако классы наших сенсоров несколько отличаются.

Технология «электронного носа» проста: есть материал, который при облучении ближним ультрафиолетом определенной длины волны испускает собственное излучение, то есть обладает люминесценцией. При контакте с нитроароматическим веществом эта люминесценция тушится, что, естественно, может быть прибором измерено и использовано как детектирующий сигнал.

Сегодня наша разработка востребована, спрос на нее вырос после серии терактов в Европе. Ведь главная функция «электронного носа» — дистанционное обнаружение взрывчатых веществ.

На практике, в идеале, это будет рамка, как те, что стоят на входе в аэропорт, на вокзалах, через которую прокачивается воздух. Если пары взрывчатого вещества находятся в воздухе, то произойдет то самое тушение люминесценции. Также мы сможем анализировать багаж пассажиров, смотреть, есть ли следы каких-то взрывчатых веществ.

Мало кто догадывается, что в цене такого прибора львиная доля приходится вовсе не на сенсор взрывчатки, а на электронную начинку. Дело в том, что тревожный сигнал от сенсора очень слабый. Его надо преобразовать и усилить. Для этого прибор приходится начинять целым каскадом электронных схем. Отсюда и сложность, и громоздкость, и цена «носа». Мы выбросили почти всю электронику, но от этого сигнал не стал слабее.

В отличие от приборов ряда конкурентов электронная схема в нашем случае существенно проще в результате использования иного физического метода обнаружения взрывчатых веществ. Таким образом, можно рассчитывать и на более низкую стоимость нашего прибора.

Наша разработка реально позволит помочь в работе спецслужб. Конечно, «электронный нос» никогда не заменит более чувствительный нос собаки, но у собаки тоже есть ряд минусов. Например, в отличие от сенсоров, она не может проводить скрытый контроль, она обладает различными поведенческими характеристиками, то есть может реагировать на какие-то внешние раздражители, она просто устает. Прибор — это робот. У него таких минусов нет.

Пока у нас есть лабораторный прототип прибора. И мы ищем партнеров для того, чтобы уже переходить к созданию серийного образца. Говорить о потенциальных заказчиках рано, мы ведем переговоры. Чем все закончится — мы не знаем, поэтому я не буду называть конкретных имен, компаний и сроков. Конечно, хотелось бы, чтобы наши разработки нашли какое-то непосредственное воплощение.

О химии, деньгах и личном интересе

Развивать существующие наработки по созданию сенсоров мы начали лет пять назад. Не могу сказать, что дело только в личном интересе. Тема явно востребованная, и на нее есть определенный общественный спрос. Понимаете, кроме интереса личного есть еще вопрос финансирования — а дадут ли под эту разработку деньги. Химией невозможно заниматься просто так, на голом энтузиазме. Надо покупать реактивы, различные приборы, а для этого нужны средства. Чтобы найти деньги, проект должен быть каким-то образом практически обоснован. И как раз под тему борьбы с терроризмом сегодня вполне можно привлечь гранты.
В определенном смысле химики сами себя содержат. Если гуманитарии могут работать без финансирования — им нужен лишь компьютер да интернет, то мы так не можем.Бумажная химия — кому она нужна? Химия — это реальная наука. И нужно заниматься реальным экспериментом.

О нехватке кадров и взращивании студентов

Помимо финансирования есть и другая проблема — кадры. Найти людей, от которых будет польза, сложно. В науку сейчас идут, но не так много, как хотелось бы. И не все подходят для научной деятельности. В идеале, конечно, кадровый вопрос решается еще на этапе студенчества: мы берем студента курса третьего-четвертого и уже ведем его дальше, вплоть до аспирантуры. К пятому курсу человек уже более-менее подготовлен. Он понимает тематику, в курсе того, чем мы занимаемся, и с ним можно гораздо более продуктивно работать. У него есть задел. Брать уже готового аспиранта — хуже, но и такое бывает.

Интерес к хорошим кадрам есть везде. И у нас в том числе. Если еще десять лет назад все ехали только из России на Запад, то сейчас, к счастью, ситуация изменилась.В частности, защитившиеся уже кандидаты наук из других стран, например, из Индии, зачастую едут работать к нам. Им это стало интересно. Обмен кадрами между странами уже сейчас идет не только в одностороннем порядке — из России, но и в Россию тоже, как ни странно.

О работе в стол, терпении и удаче

Если человек активно работает, он вполне может неплохо жить и в России; а если сидеть, чего-то ждать, то ничего не будет. Нужно активно работать, публиковаться, причем работать не в стол. Иначе какой смысл тогда всем этим заниматься? К сожалению, довольно часто бывает, что у людей есть готовые результаты, но они их не показывают. В этом случае есть опасность, что кто-то другой может сделать аналогичное открытие и опубликовать раньше. И будет прав. И авторство выдадут ему. Не надо ждать чего-то, тянуть. Появился результат — публикуй.

А вот спешка в работе — лишнее. Главное качество ученого-химика — неторопливость.Нужно терпение, потому что всё сразу не получится, это же не производство. Мы ставим какие-то реакции, какие-то взаимодействия, которые в мире никто не проверял никогда. Поэтому совершенно не очевидно, что всё получится. Ведь есть объект, который даже, может быть, еще и не получен, но свойства-то у него уже есть, независимо от нас. Если мы угадываем эти свойства, как мы думаем, то нам везет, у нас все получается. Если мы их не угадываем, тогда приходится искать какие-то другие варианты. Ведь любая реакция, даже еще не открытая, существует независимо от нас. Мы ее только фиксируем.

Источник: Портал 66.ru